Книга Волшебная гора

Название: Волшебная гора
Автор: Манн Томас
Формат: FB2
Размер: 8.0 mb
Качество: Отличное
Язык: Русский
Год издания: 2008
У автора «Будденброков» и «Смерти в Венеции», Нобелевского лауреата 1929 Томаса Манна (1875-1955) детей было шестеро.
Трое - Эрика, Моника и Клаус - стали писателями. Двое - Эрика и Клаус, которых называли «близнецами» - воплотили в жизнь некоторые мотивы отца произведений. Голо и Элизабет продолжили политическую линию Маннов. Клаус и Микаэль покончили жизнь самоубийством... И хотя пути и судьбы у всех были очень разные, все же объединяло их одно - стремление усовершенствовать мир. Эрика смело боролась сначала с общественным мнением (была лесбиянкой, развелась с мужем, и эту свою «особенность» отважно защищала на протяжении всей жизни), затем с нацизмом (выехала из Германии последней из семьи Маннов, спасши большую часть отцовского архива; будучи корреспондентом ВВС, освещала Нюрнбергский процесс), а впоследствии с маккартизмом в Америке (ФБР преследовало Клауса и Эрику за сочувствие Советскому Союзу и гомосексуализм). Клаус написал первый гомосексуальный роман на немецком, а в 1935 году, когда власть Гитлера закрепилась, отказался от немецкого гражданства и переехал в тогдашнюю Чехословакию. Во время Второй мировой, получив гражданство США, Клаус идет в американские войска; ветерану Клаусу Манну, когда началась маккартистская вакханалия, было невыносимо чувствовать себя «врагом нации» - и он совершил суицид...
Томас Манн не был таким уж открытым. И хотя гомосексуальные мотивы имеются уже в ранних его произведениях (новелла «Тонио Крьогер», 1903), откровенно об этом он признался только в заметках, изданных уже после смерти писателя. Отношение Томаса Манна к Германию также менялось. Если участие своей родины в Первой мировой войне он одобрил, то уже к управлению Гитлера отнесся весьма негативно. Поэтому 1938 Манн оказался в США (хотя его брат Генрих, сын Голо, дочь Эрика тогда еще оставались в охваченной ужасом войны Европе), здесь, в Штатах, он преподает, продолжает писать (с молодых лет жил преимущественно за счет литературы), общается с другими известными немецкими эмигрантами - драматургом Бертольдом Брехтом, режиссером Фрицем Лангом, композитором Куртом Вайлем. Самоубийство любимца семьи Маннов Клауса болезненно ударило по автору «Смерти в Венеции». Он оставляет Америку и подается в Швейцарию. Парадоксально, но именно Швейцария - а не Германия и Штаты, что разочаровали писателя, - стала его настоящей родиной...
В Швейцарии, в поселке Давос, где сейчас ежегодно собираются самые влиятельные люди мира, происходит действие романа «Волшебная гора». Ганс Касторп, «простой себе парень», председатель которого «работала медленно и раскованно», едет навестить своего кузена Йоахима Цимсена врачом туберкулезом в санатории. Манн сам неоднократно отдыхал на швейцарских курортах, поэтому хорошо знал ту довольно легкомысленную и вольнодумную атмосферу, царившую в подобных «Берггофу» заведениях. Она как никто другой подходила замыслу полного в мировой литературе критического осмысления состояния общественного мнения и его влияния на человеческую личность начала ХХ века. Во франкоязычных странах этот период называют Entre-deux-guerres (то есть « между двумя войнами»). Война Первая (как мы помним, одобренная Томасом Манном, ее пылкими защитниками в романе есть солдат по духу Цимсен и сторонник, как бы мы сказали теперь, «мирового правительства» иезуит Лео Нафта) и война Вторая (ее приближение остро чувствуют все персонажи - хотя бы на время написания романа до официального начала войны оставалось пятнадцать лет) физически присутствуют в произведении. Тихий, незыблемый горный воздух Давоса наполнен тревогой и безысходностью. Торжественно - мрачной (Вагнер, Малер) музыкой охватывают роскошные палаты настоящих и мнимых больных; унылое смятение - предчувствие войны и бытового привычная присутствие смерти.
Гомосексуальные мотивы есть и в этом романе Томаса Манна. В жизни каждого человека бываю случаи и впечатления, которые становятся определяющими до конца жизни, которые вспоминаешь сотни раз, каждый раз находя в них что-то такое, чего раньше не замечал. Для Ганса Касторпа таким откровением стал эпизод с детства - непродолжительная дружба с неким Пшибиславом хиппи. Тринадцатилетний Касторп смотрел на этого польского мальчика. Поражали Касторпа и особые «киргизские глаза» хиппи (в «Берггоф» он полюбит госпожа Шоша именно через такие глаза). Взаимоотношения Ганса и Пшибислава были удалены, они никогда не общались и происходили только глубоко на дне Гансовой души. Воспоминание о «нежных мгновениях наслаждения» созерцания «киргиза» хиппи стали мерилом всего Касторпового жизни.
Между двумя войнами, между гомофобией и гомофилией - Манн всюду выступает как связующее звено. Эту двойственность исследователи отмечают и в творческой манере писателя. Воодушевленный модными в то время Вагнером, Ницше и Шопенгауэром, он не отходит и от «больших» классических литератур, прежде русской (Тургенев, Толстой) и французской (Золя). «Волшебная гора» плетется из анализа многочисленных теорий и текстов, это насквозь метафорический гипертекст. «Сказание это не было ни кратковременным, ни длинным, поскольку это был герметический рассказ. Мы рассказали его ради его самого», отмечает Манн на последней странице романа. А во Введении к роману (1939), прочитанном в Принстонском университете, автор еще шире раскрывает тайну произведения: «Это повествование пользуется средствами реалистического романа, но оно совсем не такое, оно выходит за рамки реализма, символически возрастая и становясь прозрачным для духовного и идеального. Это происходит и в обращении с персонажами, которые, как чувствуется читатель, является чем-то большим, чем кажется: персонажи становятся экспонентами, репрезентантами и вестовой духовных сфер, принципов и подвижных аллегорий».
Томас Манн всегда интересовался медициной. Во многих его произведениях можно найти целые абзацы, посвященные медицинским проблемам. Во всех его размышлениях над тем, что такое тело, как оно работает, из чего состоит, как им управлять и как его чинить - обязательно присутствует сомнение. Ведь чем глубже копает наука, с тем большей необъяснимости сталкивается. На любую микроскопическую частичку жизни найдется еще меньше.